Дмитрий Конопелько был арестован 11 сентября 2020 года. Его обвинили по ч. 2 ст. 293 и ч. 3 ст. 293 Уголовного кодекса и осудили на пять лет лишения свободы. Жена Юлия вместе с сыном тогда же покинула Беларусь. Мы поговорили о войне в Украине, жизни в Литве и будущем Беларуси.
- Раскажыце пра вашага мужа.
- Муж был такой активный. Летом 2020 мы жили отдельно, потому что он считал, что это опасно. Я с сыном была в санатории, когда все это происходило. Мужа задержали самого последнего (в рамках дела о лазерных указках), когда он думал, что уже неинтересен никому. Ему предлагали несколько раз уехать, а он отказывался и потом в один прекрасный день решил, что все спокойно - мы не виделись к тому моменту несколько месяцев. Он жил тогда в гостинице «Виктория» и попросил провести день с ребенком. И как раз и в это время его пришли арестовывать.
У меня были смешанные чувства, когда его арестовали. С одной стороны это ужасно. С другой стороны отпала куча моментов, когда за него волнуешься. Расстроилась, что ребенок оказался свидетелем всего этого.
- Як вы кантактуеце з мужам?
- Письма сегодня ушли на второй план. Они доходили, но я писала через письма бел. Я отправляю фотографию ребенка, пару слов. Сейчас знаю, что им запретили письма. Можно только от близких людей, сестры, например. Зато стали возможными видеозвонки. Он мне звонит.
- Як даўно вы ў Вільнюсе?
- Мы здесь уже полтора года. С сентября 2020. Приехали по гуманитарной визе. Уезжали даже не из-за мужа, а из-за ребенка. Я ходила с ним всего на один марш. Но он был такой судьбоносный, что ли. Я, кстати, против того, чтобы вмешивать детей в политику, но это получилось случайно. Мне многие писали, что я сумасшедшая мамаша. Я их понимаю. Это не какой-то пиар.
Пока мы были на марше первые два часа ребенок просто запомнил все лозунги. Он кричал со всеми. А потом мы отстали от первой колонны и оказались на пустом проспекте. Мы уже собирались ехать домой, когда ребенок стал выкрикивать (лозунги) – а другие люди стали отвечать. Он очень удивился и продолжал, и тут нас догнала вторая колонна. Людей было очень много. Гера оказался в начале колонны, шел, кричал, за ним все повторяли.
Его снимали, и это видео стало вирусным. Я поняла, что нужно что-то делать, потому что мне все друзья позвонили. Потом со мной связались из детского из сада, интересовались когда мы к ним придем. Я ответила, что пока мы на даче. А дальше они без меня провели родительское собрание, на котором сказали, что во все дошкольные учреждения прислали это видео и просят информацию о родителях.
Потом я увидела телеграм-канал МотолькоПомоги, в котором писалось о том, что дана команда разобраться с родителями этого ребенка. Я отвезла Геру к друзьям. Сама пошла в ближайшее посольство – литовское, оно было возле моего дома. Там никого не оказалось – только охранник. Я показала ему видео с марша, но он сказал, что ничего не знает. Я ушла – потом он меня догнал. Позвали консула. Он посмотрел и сказал: "Давайте документы". Мне поставили визы сразу. В общем, мы уехали в понедельник рано утром. А уже во вторник к моей маме приходили и нас искали.
- Як прайшла ваша адаптацыя ў Літве?
- Нормально, потому что и я, и ребенок очень много путешествуем. Я в Беларуси постоянно особо не жила – постоянно ездила по бизнесу, путешествовала. Я там, где мой дом. Конечно, мне чего-то не хватает из того, что было там. Но это все лирика. Без этого можно жить. Мы в безопасности и это самое главное. Тем более я вижу, что избежала тюрьмы. Ребенок был бы в детском доме, потому что папа в тюрьме. Так что я бесконечно счастлива, что мы уехали.
- Ці змянілася ў Літве стаўленне да беларусаў з пачаткам вайны ва Украіне?
- Сильно не изменилось. Хотя вот меня недавно в кафе послали туда же, куда и русский корабль. Я просила сделать кофе, человек не понял как именно. По-английски он не говорил, а на русский язык была вот такая реакция. Но я не обижаюсь, понимаю, что это эмоции. Бывают люди, которые гребут всех под одну гребенку.
Беларусы сегодня в очень сложной ситуации оказались – между молотом и наковальней. Особенно тяжело тем, кто сейчас приезжает. У меня есть несколько знакомых, которые выехали из-за политического преследования. И у них катастрофа. Их все динамят, им никто не помогает.
Я считаю, что в Беларуси в ближайшие 10 лет будет опасным местом, потому что очень много уехало учителей, врачей, компетентных людей. Они сейчас уехали – у них стресс. Они адаптируются. А потом вопрос, сколько человек будут готовы вернуться, когда победа будет наша. Сколько из них будут готовы ехать и поднимать страну с колен. Эти переезды – это нелегкое дело. Взять хотя бы детский сад, школу.
Ребенок мой ходил по площадкам и плакал, что нет детей русскоговорящих. Сейчас уже нормально – он ходит в русскоязычный детский сад. Я не вижу какой-то дискриминации. Хотя вот первая воспитательница мне постоянно звонила и жаловалась, что Гера высказывается на политические темы. А он говорил, что лукашенко – бандит. "А как он может так говорить, когда многие люди за лукашенко (в Литве)?". Я отвечала, что если многие люди за, покажите мне их, я им билет куплю в Беларусь. Мы же в свободной стране. Если у него такое мнение, пусть ребенок его спокойно выражает. Его отца арестовывали у него на глазах.
- Ці ёсць ў вас пачуццё віны за тое, што з беларускага боку ідуць войскі і падаюць ракеты на Украіну?
- У меня есть только сожаление. Нас долго селекционно выращивали терпилами и такими молчаливыми. Я бы это сравнила с ситуацией в семье. Когда есть какой-то авторитарный отец, который применяет жесткие методы. Лукашенко – это такой человек который издевается, садист. В 20-ом году наш народ достиг какого-то совершеннолетия. Когда уже ничего не страшно. Огромная ошибка со стороны лукашенко применять старые методы. Он продолжает бить уже взрослого человека. Утерян контакт.
Поэтому если за что-то и испытывать вину, то это за то, что мы где-то закрыли глаза и бездействовали. Долгое время не понимали, что происходит. Но можно ли обвинять ребенка, что отец его с детства бьет? А потом этот папа пошел и отлупасил соседей. Я не вижу здесь нашей прямой вины, люди были против. Мы сделали что возможно. Как дети, которые еще недостаточно окрепли, сбежали к соседке, в другую страну.
- Чым скончыцца вайна для Беларуси?
- Нет худа без добра. Это шанс, свергнув режим путина, опрокинуть еще и режим лукашенко, который находил поддержку в России. Мы не должны остаться в стороне. В Литве у нас большая волонтерская группа, мы организовываем автобусы. Два раза в неделю ездят волонтеры-ребята в Украину, отвозят гуманитарную помощь. Я работаю волонтером фонда "Razam". Теперь мы органиpовываем благотворительные концерты - сейчас такой будет 26 марта. Выступит группа РСП.
Планировалось, что этот концерт будет приурочен ко дню Воли. Но изменилась повестка, поэтому мы делаем благотворительный концерт. Сбор средств на помощь украинцам и волонтерам, которые организуют помощь.
- Вы кажаце, што з сыходам пуціна зваліцца і лукашэнка. А не можа быць так, што як лукашэнка шукаў паратунку ў мацнейшага дыктатара, так і пуцін знойдзе дапамогу у Кітая?
- В таком случае эта ситуация продлится очень долго. Будет такая Северная Корея. Но я допускаю и этот вариант. Хотя эти люди уже немолоды (путин и лукашенко). Так или иначе они скоро закончат. И вопрос, поменяется ли система с их уходом. Если будет поддержка Китая, тогда будет надолго. Не хочу про это даже думать.
- І ўсё ж такі. Калі гэта скончыцца?
- Это закончится или очень быстро в нашу сторону, или будет продолжаться очень долго. Сейчас такой важной момент, когда от любой мелочи зависит очень многое. Чтобы сражаться за Украину, люди приезжают из других стран. А для того, чтобы люди воевали за Россию – их пришлось обмануть.
Я уверена, что все в жизни держится на внутренних силах и мотивации. У украинцев есть мотивация, у беларусов тоже есть шанс и мотивация. У русских этого нет. Они сейчас начнут на многие открывать глаза – например, мамы, которые не знают где их дети. Вот эти все видео с русскими солдатами, которые не понимают, что они делают в Украине.
Я уверена, что Украина не проиграет – кому еще во всем мире сильнее нужно победить? Никому. Я верю в эту внутреннюю силу и верю, что будет партизанство, даже если Россия что-то там оккупирует. Постоянно диверсии, если не в открытую, то в тихую.
Я очень любила Зеленского, еще когда он вел "Рассмеши смешного". С мужем обсуждали тогда. Я говорила: "У него такая любовь гигантская к обычному человеку. Вот явно он на что-то большее способен. Так он любит людей". И сейчас я смотрю – он остался, он людей мотивирует, он говорит. Все это делает без какой-то трусости. Мне очень нравится и Украина, и украинский язык, и как они думают.
Понятно, у них была коррупция. Когда говорят – вы что, хотите как в Украине. Но это тот этап, который и нам придется пройти. Пока эта система себя изживет. Украина идет на несколько шагов впереди нас. Этот период будет очень болезненный и существующая система будет с этим бороться. Но это себя изживает. Последнее трепыхание режима, который остался в нескольких странах по всему миру. Но это эволюционно себя изживает. Этот феодальный строй.
- Вы сказали пра тое, што яднае украінцаў – абарона родная дзяржавы і саміх сябе ад ворага. А якая звышідэя можа быць у беларусаў, як нам будаваць сваю дзяржаву?
- Я вижу, что у беларусов есть одна большая проблема – это менталитет. Он формировался очень долгое время. Когда нам страшно – мы начинаем разъединяться. У нас всегда было принято все скрывать – свой доход, свои планы, свои идеи. Представлять все хуже, чем есть на самом деле. Это такая стратегия выживания. Когда-то она была абсолютно уместной.
Я не знаю, как изжить это из наших голов. Потому что даже люди, которые бежали из Беларуси и оказались на свободе, вместо того чтобы объединяться бесконечно ругаются. Тянут одеяло на себя. Я это, к сожалению, постоянно наблюдаю.
Нам надо полностью менять стратегию воспитания детей, потому что воспитание детей у нас ужасное. Детей постоянно подавляют. С детства мы не знаем, чего хотим. И когда мы вырастаем, от нас требуют каких-то решений, а мы просто разучились знать чего ты хочешь и как это получить. Надо начинать с воспитания, с образования, потому что поменять взрослым людям мозги очень тяжело.
Евреи, знаете, как детей учат? Если приходит ребенок и у него двойка по математике, что делают родители? У нас нанимают репетитора по математике. А евреи говорят: к черту математику. Лучше нанять репетитора по тому предмету, который получается. Человек не может быть везде хорош – или он будет усреднен, или хорош в чем-то своем.
Я считаю, что наша задача сейчас – собрать максимальное количество беларусов, найти у каждого его плюс и дать толчок развитию. Это какие-то финансовые организации, какая-то крипто Беларусь. Децентрализованное государство. Или вот взять беларусов в Литве и объединиться, создать, знаете, такую демо-версию новой Беларуси. Чтобы потом это перенести на Беларусь. Или схему, или людей каких-то значимых.
Вот сейчас очень ярко видно, кто на что способен и у кого какая сила. А самая большая слабость, которая все портит – это эти склоки, сплетни. Вы только себе представьте: у нас в Вильнюсе - три беларусских диаспоры, которые не дружат друг с другом. Три! Вы можете себе представить? Для меня это шок. Одни не любят других, вторые гонят на третьих, есть какие-то персоны нон-грата. Это моя боль, но с этим надо что-то делать, потому что мы это не лечим. А это как раковая опухоль может разрушить любой организм.
А идея очень простая – жить лучше. У каждого человека заложено в генах. Это вопрос эволюции: жить лучше. Перестраиваться больше на позитив и на развитие, а не ныть и жаловаться, что нам все должны.
- Як дапамагчы палітвязням сёння?
- Я думаю, что все это ускорится и их скоро отпустят. Не потому, что кто-то очень добрый станет, а потому что прилетит черный лебедь. Это случится не потому что мы что-то делаем, хотя понятно что нужно продолжать делать. Просто случится какая-то судьбоносная история. Я не вижу ни одного действия, кроме помощи Украине, которое сегодня ускорило бы процесс освобождения политзаключенных.
- Раскажыце пра вашага мужа.
- Муж был такой активный. Летом 2020 мы жили отдельно, потому что он считал, что это опасно. Я с сыном была в санатории, когда все это происходило. Мужа задержали самого последнего (в рамках дела о лазерных указках), когда он думал, что уже неинтересен никому. Ему предлагали несколько раз уехать, а он отказывался и потом в один прекрасный день решил, что все спокойно - мы не виделись к тому моменту несколько месяцев. Он жил тогда в гостинице «Виктория» и попросил провести день с ребенком. И как раз и в это время его пришли арестовывать.
У меня были смешанные чувства, когда его арестовали. С одной стороны это ужасно. С другой стороны отпала куча моментов, когда за него волнуешься. Расстроилась, что ребенок оказался свидетелем всего этого.
- Як вы кантактуеце з мужам?
- Письма сегодня ушли на второй план. Они доходили, но я писала через письма бел. Я отправляю фотографию ребенка, пару слов. Сейчас знаю, что им запретили письма. Можно только от близких людей, сестры, например. Зато стали возможными видеозвонки. Он мне звонит.
- Як даўно вы ў Вільнюсе?
- Мы здесь уже полтора года. С сентября 2020. Приехали по гуманитарной визе. Уезжали даже не из-за мужа, а из-за ребенка. Я ходила с ним всего на один марш. Но он был такой судьбоносный, что ли. Я, кстати, против того, чтобы вмешивать детей в политику, но это получилось случайно. Мне многие писали, что я сумасшедшая мамаша. Я их понимаю. Это не какой-то пиар.
Пока мы были на марше первые два часа ребенок просто запомнил все лозунги. Он кричал со всеми. А потом мы отстали от первой колонны и оказались на пустом проспекте. Мы уже собирались ехать домой, когда ребенок стал выкрикивать (лозунги) – а другие люди стали отвечать. Он очень удивился и продолжал, и тут нас догнала вторая колонна. Людей было очень много. Гера оказался в начале колонны, шел, кричал, за ним все повторяли.
Внезапно появился папа. Он тоже был в колонне – услышал ребенка и подумал, что голос похож на голос Геры. Папа стал брать его на руки, но ребенок, несмотря на то что его давно не видел, сказал: "Отойди, я тут занят, у меня серьезная миссия".
Его снимали, и это видео стало вирусным. Я поняла, что нужно что-то делать, потому что мне все друзья позвонили. Потом со мной связались из детского из сада, интересовались когда мы к ним придем. Я ответила, что пока мы на даче. А дальше они без меня провели родительское собрание, на котором сказали, что во все дошкольные учреждения прислали это видео и просят информацию о родителях.
Потом я увидела телеграм-канал МотолькоПомоги, в котором писалось о том, что дана команда разобраться с родителями этого ребенка. Я отвезла Геру к друзьям. Сама пошла в ближайшее посольство – литовское, оно было возле моего дома. Там никого не оказалось – только охранник. Я показала ему видео с марша, но он сказал, что ничего не знает. Я ушла – потом он меня догнал. Позвали консула. Он посмотрел и сказал: "Давайте документы". Мне поставили визы сразу. В общем, мы уехали в понедельник рано утром. А уже во вторник к моей маме приходили и нас искали.
- Як прайшла ваша адаптацыя ў Літве?
- Нормально, потому что и я, и ребенок очень много путешествуем. Я в Беларуси постоянно особо не жила – постоянно ездила по бизнесу, путешествовала. Я там, где мой дом. Конечно, мне чего-то не хватает из того, что было там. Но это все лирика. Без этого можно жить. Мы в безопасности и это самое главное. Тем более я вижу, что избежала тюрьмы. Ребенок был бы в детском доме, потому что папа в тюрьме. Так что я бесконечно счастлива, что мы уехали.
- Ці змянілася ў Літве стаўленне да беларусаў з пачаткам вайны ва Украіне?
- Сильно не изменилось. Хотя вот меня недавно в кафе послали туда же, куда и русский корабль. Я просила сделать кофе, человек не понял как именно. По-английски он не говорил, а на русский язык была вот такая реакция. Но я не обижаюсь, понимаю, что это эмоции. Бывают люди, которые гребут всех под одну гребенку.
Беларусы сегодня в очень сложной ситуации оказались – между молотом и наковальней. Особенно тяжело тем, кто сейчас приезжает. У меня есть несколько знакомых, которые выехали из-за политического преследования. И у них катастрофа. Их все динамят, им никто не помогает.
При этом внутри Беларуси все по-прежнему очень плохо. Репрессии усилились. Задержанных на акциях по референдуму очень сильно избивали в Жодино например. Много людей пострадало. В Беларуси все затихли. Очень тяжело экономически. Мама моя перебивается с копейки на копейку.
Я считаю, что в Беларуси в ближайшие 10 лет будет опасным местом, потому что очень много уехало учителей, врачей, компетентных людей. Они сейчас уехали – у них стресс. Они адаптируются. А потом вопрос, сколько человек будут готовы вернуться, когда победа будет наша. Сколько из них будут готовы ехать и поднимать страну с колен. Эти переезды – это нелегкое дело. Взять хотя бы детский сад, школу.
Ребенок мой ходил по площадкам и плакал, что нет детей русскоговорящих. Сейчас уже нормально – он ходит в русскоязычный детский сад. Я не вижу какой-то дискриминации. Хотя вот первая воспитательница мне постоянно звонила и жаловалась, что Гера высказывается на политические темы. А он говорил, что лукашенко – бандит. "А как он может так говорить, когда многие люди за лукашенко (в Литве)?". Я отвечала, что если многие люди за, покажите мне их, я им билет куплю в Беларусь. Мы же в свободной стране. Если у него такое мнение, пусть ребенок его спокойно выражает. Его отца арестовывали у него на глазах.
- Ці ёсць ў вас пачуццё віны за тое, што з беларускага боку ідуць войскі і падаюць ракеты на Украіну?
- У меня есть только сожаление. Нас долго селекционно выращивали терпилами и такими молчаливыми. Я бы это сравнила с ситуацией в семье. Когда есть какой-то авторитарный отец, который применяет жесткие методы. Лукашенко – это такой человек который издевается, садист. В 20-ом году наш народ достиг какого-то совершеннолетия. Когда уже ничего не страшно. Огромная ошибка со стороны лукашенко применять старые методы. Он продолжает бить уже взрослого человека. Утерян контакт.
Поэтому если за что-то и испытывать вину, то это за то, что мы где-то закрыли глаза и бездействовали. Долгое время не понимали, что происходит. Но можно ли обвинять ребенка, что отец его с детства бьет? А потом этот папа пошел и отлупасил соседей. Я не вижу здесь нашей прямой вины, люди были против. Мы сделали что возможно. Как дети, которые еще недостаточно окрепли, сбежали к соседке, в другую страну.
- Чым скончыцца вайна для Беларуси?
- Нет худа без добра. Это шанс, свергнув режим путина, опрокинуть еще и режим лукашенко, который находил поддержку в России. Мы не должны остаться в стороне. В Литве у нас большая волонтерская группа, мы организовываем автобусы. Два раза в неделю ездят волонтеры-ребята в Украину, отвозят гуманитарную помощь. Я работаю волонтером фонда "Razam". Теперь мы органиpовываем благотворительные концерты - сейчас такой будет 26 марта. Выступит группа РСП.
Планировалось, что этот концерт будет приурочен ко дню Воли. Но изменилась повестка, поэтому мы делаем благотворительный концерт. Сбор средств на помощь украинцам и волонтерам, которые организуют помощь.
- Вы кажаце, што з сыходам пуціна зваліцца і лукашэнка. А не можа быць так, што як лукашэнка шукаў паратунку ў мацнейшага дыктатара, так і пуцін знойдзе дапамогу у Кітая?
- В таком случае эта ситуация продлится очень долго. Будет такая Северная Корея. Но я допускаю и этот вариант. Хотя эти люди уже немолоды (путин и лукашенко). Так или иначе они скоро закончат. И вопрос, поменяется ли система с их уходом. Если будет поддержка Китая, тогда будет надолго. Не хочу про это даже думать.
- І ўсё ж такі. Калі гэта скончыцца?
- Это закончится или очень быстро в нашу сторону, или будет продолжаться очень долго. Сейчас такой важной момент, когда от любой мелочи зависит очень многое. Чтобы сражаться за Украину, люди приезжают из других стран. А для того, чтобы люди воевали за Россию – их пришлось обмануть.
Я уверена, что все в жизни держится на внутренних силах и мотивации. У украинцев есть мотивация, у беларусов тоже есть шанс и мотивация. У русских этого нет. Они сейчас начнут на многие открывать глаза – например, мамы, которые не знают где их дети. Вот эти все видео с русскими солдатами, которые не понимают, что они делают в Украине.
Я уверена, что Украина не проиграет – кому еще во всем мире сильнее нужно победить? Никому. Я верю в эту внутреннюю силу и верю, что будет партизанство, даже если Россия что-то там оккупирует. Постоянно диверсии, если не в открытую, то в тихую.
Я очень любила Зеленского, еще когда он вел "Рассмеши смешного". С мужем обсуждали тогда. Я говорила: "У него такая любовь гигантская к обычному человеку. Вот явно он на что-то большее способен. Так он любит людей". И сейчас я смотрю – он остался, он людей мотивирует, он говорит. Все это делает без какой-то трусости. Мне очень нравится и Украина, и украинский язык, и как они думают.
Понятно, у них была коррупция. Когда говорят – вы что, хотите как в Украине. Но это тот этап, который и нам придется пройти. Пока эта система себя изживет. Украина идет на несколько шагов впереди нас. Этот период будет очень болезненный и существующая система будет с этим бороться. Но это себя изживает. Последнее трепыхание режима, который остался в нескольких странах по всему миру. Но это эволюционно себя изживает. Этот феодальный строй.
- Вы сказали пра тое, што яднае украінцаў – абарона родная дзяржавы і саміх сябе ад ворага. А якая звышідэя можа быць у беларусаў, як нам будаваць сваю дзяржаву?
- Я вижу, что у беларусов есть одна большая проблема – это менталитет. Он формировался очень долгое время. Когда нам страшно – мы начинаем разъединяться. У нас всегда было принято все скрывать – свой доход, свои планы, свои идеи. Представлять все хуже, чем есть на самом деле. Это такая стратегия выживания. Когда-то она была абсолютно уместной.
Я не знаю, как изжить это из наших голов. Потому что даже люди, которые бежали из Беларуси и оказались на свободе, вместо того чтобы объединяться бесконечно ругаются. Тянут одеяло на себя. Я это, к сожалению, постоянно наблюдаю.
Нужно забыть про свои личные амбиции и работать в команде. Это чувство, когда все в 20-ом году выходили. Я его поймала и это было невероятно. Видеть в другом хорошее. Понимать, что все люди разные и использовать это.
Нам надо полностью менять стратегию воспитания детей, потому что воспитание детей у нас ужасное. Детей постоянно подавляют. С детства мы не знаем, чего хотим. И когда мы вырастаем, от нас требуют каких-то решений, а мы просто разучились знать чего ты хочешь и как это получить. Надо начинать с воспитания, с образования, потому что поменять взрослым людям мозги очень тяжело.
Евреи, знаете, как детей учат? Если приходит ребенок и у него двойка по математике, что делают родители? У нас нанимают репетитора по математике. А евреи говорят: к черту математику. Лучше нанять репетитора по тому предмету, который получается. Человек не может быть везде хорош – или он будет усреднен, или хорош в чем-то своем.
Я считаю, что наша задача сейчас – собрать максимальное количество беларусов, найти у каждого его плюс и дать толчок развитию. Это какие-то финансовые организации, какая-то крипто Беларусь. Децентрализованное государство. Или вот взять беларусов в Литве и объединиться, создать, знаете, такую демо-версию новой Беларуси. Чтобы потом это перенести на Беларусь. Или схему, или людей каких-то значимых.
Вот сейчас очень ярко видно, кто на что способен и у кого какая сила. А самая большая слабость, которая все портит – это эти склоки, сплетни. Вы только себе представьте: у нас в Вильнюсе - три беларусских диаспоры, которые не дружат друг с другом. Три! Вы можете себе представить? Для меня это шок. Одни не любят других, вторые гонят на третьих, есть какие-то персоны нон-грата. Это моя боль, но с этим надо что-то делать, потому что мы это не лечим. А это как раковая опухоль может разрушить любой организм.
А идея очень простая – жить лучше. У каждого человека заложено в генах. Это вопрос эволюции: жить лучше. Перестраиваться больше на позитив и на развитие, а не ныть и жаловаться, что нам все должны.
- Як дапамагчы палітвязням сёння?
- Я думаю, что все это ускорится и их скоро отпустят. Не потому, что кто-то очень добрый станет, а потому что прилетит черный лебедь. Это случится не потому что мы что-то делаем, хотя понятно что нужно продолжать делать. Просто случится какая-то судьбоносная история. Я не вижу ни одного действия, кроме помощи Украине, которое сегодня ускорило бы процесс освобождения политзаключенных.
Продолжить
