Среда добрых дел. Ольга Павлова

Ольга Павлова во время избирательной кампании 2020 года стала активисткой проекта «Страна для жизни», основанного Сергеем Тихановским, была членом инициативной группы Светланы Тихановской, собирала подписи за ее выдвижение. Участвовала в акциях протеста. После задержания на «Площади перемен», на Ольгу завели уголовное дело. В декабре она провела 17 дней в карцере, 10 из них голодала. Ольгу Павлову приговорили к трем годам «домашней химии». 


- Как вы вошли в предвыборную кампанию, был какой-то триггер?

- Триггеров было огромное количество. Один из основных – это очень болезненный мой личный вопрос. У нас в стране нет закона, который защищал бы женщин от бытового насилия. При этом законодательство было разработано, президенту оставалось его только утвердить, но он посчитал ненужным это сделать. В итоге тысячи женщин в Беларуси (и мужчины тоже) продолжают страдать от такой проблемы.

Второй момент – это эпидемия. Я врач профилактического профиля. Эпидемиология – это одна из ветвей моего образования. Мы все прекрасно знаем, какие нужны были профилактические мероприятия, чтобы максимально обезопасить население, или хотя бы просто снизить нагрузку на койко-место. Для того чтобы люди не умирали дома, а попадали в больницы, где каждому человеку могли бы оказать помощь в том объеме, в котором он нуждался.

А из-за того, что этого не было сделано, многие люди просто умирали на дому – в больницах не было мест. Не провели необходимые профилактические мероприятия перед эпидемией, хотя был понятно, что нас зацепит.

И третье, это большая несправедливость в отношении Сергея Тихановского. Это была последняя капля. Его посадили на сутки, когда он отправил заявление в ЦИК на регистрацию, и его не зарегистрировали. Поступок Светланы Тихановской, которая пошла и подала документы…

После этого я для себя решила, что такому человеку надо помочь. Надо идти, надо что-то менять.

- А вы посчитали, что Лукашенко лично ответственен за все это?

- Он ответственен за то, что создал систему, в которой все боятся прогневать царя. Из-за этого и происходит большое количество человеческих жертв. Просто потому, что кто-то боится донести правду. Кто плохие новости принес, тот и казнен.

- С какого момента вы стали следить за каналом Сергея Тихановского?

- Я вообще человек крайне аполитичный и таким была до весны 2020 года. У меня маленький ребенок. В этом августе ему исполнится только 7 лет. Я работала ведущим косметологом компании «Белита». У меня была хорошая зарплата, дача.

Закон я не нарушала, моментов соприкосновения с системой у меня просто не было. Я отучилась, получила диплом, побывала на практике. А у меня же работа такая, связанная с проверками – «Центр гигиены и эпидемиологии». Это когда приходит врач санстанции и начинает всех проверять, где, что и как подписано, промаркировано.

И было такое после посещения пары школ, когда завуч меня тянет в столовую со словами: «Вас там уже все ждет, все готово». Меня это все коробило. Потому что у вас парты со стульями не подходят по размеру – у детей развивается сколиоз, а вы мне тут пакеты с мясом собрались складывать. Поставьте детям стулья нормальные – зачем мне ваши пакеты (смеется).

Я поняла, что в этой системе я нежизнеспособна. В медицине ты тратишь очень много времени на обучение. На то, чтобы это понять и постичь как все устроено. А потом тебе говорят: «Молодец, что поставил диагноз, но талонов чтобы зарегистрировать это заболевание (а оно тянет какие-то выплаты) очень мало. Вот, у нас три талона на полгода».

А к тебе десять человек обратились. И ты из десяти выбираешь этих трех, которым совсем плохо, чтобы они получили хоть какое-то финансирование. А всем остальным людям приходится просто врать, а я так не могу.

У меня не было вариантов остаться в системе. Я понимала, что меня рано или поздно подставят и посадят, потому что им тоже такие работники не нужны, которые будут отстаивать правду до конца.

Я с ребенком была на самоизоляции на даче – ранняя весна, заняться нечем. И вот я увидела видео Сергея со свинками. Оно было настолько саркастичным, четким, смешным, вот прямо в яблочко. Я подписалась на канал и начала следить за новыми роликами.

- Какими были ваши ожидания от предвыборной кампании?

- Я понимала, что у нас мало ресурсов, как людских, так и материальных. Но что настолько сложно будет… Я же прочитала все законодательные акты, избирательный кодекс и т.п., звонила на горячую линию, записывала разговоры, чтобы перекинуть в общий чат и люди в самой глубокой деревне знали, как собрать подписи. Но что это будет настолько беззаконно, что будут сокращать инициативную группу (якобы там фейковые люди), что за нами будут гоняться, как это было в Горках.

- А зачем вообще был этот прессинг? Вы же делали все по закону.

- Не знаю, спросите Лидию Михайловну. Наверное, чтобы не мы не смогли собрать необходимое количество подписей. Они же увидели, что все хорошо собирается.

Видя вот этот весь ужас, я нашла дыру в законодательстве, проконсультировалась с юристами. У меня была идея доказать, что Лукашенко не является гарантом конституции, а значит, он не президент. На основании того, что я военнообязанная (у нас все врачи военнообязанные), нужно призывать армию встать на защиту населения от оккупации.

Я говорила об этом в программе на «Белсате» и мне ребята сразу сказали: «Выходи из команды, потому что как только узнают, что человек из команды Светланы Тихановской делает такие заявления, ее могут дисквалифицировать».

Поэтому я сразу переложила свои обязанности на других людей, вышла и запустила призыв. Лукашенко так и не ответил. У нас было коллективное обращение, он обязан был ответить в месячный срок, но этого не сделал.

Петицию подписало 8 тысяч человек. Я ее разослала в Минобороны, МВД, звонила на горячие линии. Мне было дико страшно, хотя закон я не нарушила, но все-таки вероятность ареста была. Тем более, ко мне постоянно приходили люди в гражданском, хотели «поговорить».

- Вас задерживали четырежды и только в ноябре на вас завели уголовное дело. Как думаете, почему?

- Я это связываю с КОТОСами. Шикарная инициатива. Самоуправление – это то, что нужно нашему обществу – научиться все делать самостоятельно, чтобы не зависеть ни от кого. Я начала активно это двигать в своем КОТОСе, создала инициативную группу. И естественно, от моего имени, моего адреса шли все письма, в том числе в администрацию.

Я прописывала, что «мы вас уведомляем о том, что в течение трех месяцев собираемся переизбрать председателя КОТОСа». И буквально через три дня было собрано совещание с председателем района и всеми председателями КОТОСов, где говорилось: «Не идите на встречи с гражданами, как бы они ни хотели»

- То есть вас из-за этого забрали?

- Я считаю, что да. Я же ездила по всем районам. У нас была тогда инициатива с тортами. Мы приезжали на район, привозили торт. Проводили время от времени стримы со Светланой Тихановской. После этого я всему активу дворовому рассказывала что такое КОТОСы и перебрасывала необходимую информацию.

Тогда забрали 300 человек и на 230 завели уголовные дела. А посадили только тех, кто мешал.

- Как бы вы охарактеризовали условия содержания в беларусских СИЗО?

- Там идет насильственный слом воли. Ты не гнешься – а мы тебя сломаем.

- Чего они хотят добиться этим?

- Человек со сломленной волей не будет бороться. У него апатия и нежелание бороться за что-либо. Для этого все и делается.

- Эта тактика успешна?

- Это зависит от человека. Огромное количество политзаключенных прошли через карцер. Чтобы вы понимали, карцер – это лимб. Когда ты туда попадаешь, оттуда почти невозможно выбраться. Тебе придумают, за что повесить рапорт.

Мне дали семь суток, потом пять, потом еще пять. В этот момент, когда после семи суток мне дали пять за пыль, я поняла, что единственный вариант – это голодовка, потому что меня просто не выпустят оттуда. Потому что я не ломаюсь. У меня был вариант – начать с ними здороваться {в первый раз Ольгу посадили в карцер за нежелание здороваться с сотрудниками и руководством колонии}, но я не стала бы этого делать.

- После объявления о голодовке отношение к заключенному меняется? К вам поменялось?

- Они очень смеялись, им всем было очень весело. Первые несколько дней. А потом, что меня спасло – во-первых то, что я – девочка, потому что в карцере на тот момент сидели одни мужчины, и они тоже стали голодать. Вместе со мной голодал весь карцер на протяжении пяти суток. Они просто не писали заявления {о голодовке}.

Они знали обо мне, там же прекрасно слышно, что происходит в карцере. Они понимали, что я нормально себя вела. Да, я не здоровалась, но ничего не нарушала. И когда мне дали очередные пять суток и не выпустили, мужчины перестали есть – и я им очень благодарна за это. Один из них голодал со мной десять дней – день в день. Пока меня не перевели в медчасть.

Остальные продержались пять дней, пока начальник тюрьмы не пошел со мной на переговоры. Он сказал, что выпустить меня может через пять суток, а за это я должна прекратить голодовку. Я не согласилась, потому что меня ни за что в карцере держали.

Еще помогло, что приехал адвокат. А у меня были третьи или четвертые сутки голодовки – самые тяжелые. И меня на встречу с адвокатом на руках принес хозработник. Я стоять даже не могла. И адвокат мой, Иван Чижик, тоже огромная благодарность ему, написал заявление, чтобы объяснили на основании чего я в карцере. Также он уведомил СК и ДИН, что я уже пятые сутки голодаю.

Все вместе и сыграло свою роль. Они поняли, что я не буду здороваться. Плюс, я начальнику тюрьмы напоминала постоянно, что доведение до самоубийства – это уголовное преступление. Старший опер еще пугал, что меня поставят на учет как склонную к суициду, а если такая отметка есть в личном деле, тогда особое отношение со стороны тюремщиков.

- Три года «домашней химии». В сегодняшних реалиях достаточно мягкий приговор – вас это удивило?

- У меня незапятнанная репутация. Я всегда работала официально и на высокооплачиваемых должностях. Огромное количество налогов выплачивала. Плюс у меня не было уголовок, был малолетний ребенок, прописка и постоянное место проживания. Совпали эти факторы. Если хотя бы одного не было, я бы ровненько со всеми сидела три года.

Хотя с другой стороны, учитывая степень беззакония в нашей стране, я бы не удивилась, что сяду надолго. Кстати, когда я говорила свое последнее слово, я думала, что буду сидеть долго и упорно.

Последнее слово Ольги Павловой:

«Согласно ст. 53 Конституции РБ, каждый человек обязан уважать честь, достоинство и права другого человека, поэтому перебивать последнее мое слово — это неуважение и нарушение Конституции.

Эпиграфом для своего последнего… заключительного слова я взяла строчку из божественной комедии Данте Алигьери: „Пока хоть листик у надежды бьется“.

Высокий суд, в заключительном слове хочется выразить свои чувства к моей стране и ко всему тому, что в ней происходит. Но лучше всего отражает сегодняшнюю действительность и состояние моей души главный герой повести „Воскресение“ великого русского классика Толстого, написанной им 120 лет назад, а ничего по факту и не изменилось. Итак, цитирую:

„Суд есть только административное орудие для поддержания существующего порядка вещей, выгодного одному из сословий. Все дело в том, что это сословие признает законом то, что не есть закон и не признает то, что есть вечно закон самим Богом написано в сердцах людей. От того-то и бывает так тяжело с этими людьми, и они страшнее разбойников: разбойник все же может пожалеть.

Эти же не могут пожалеть, они застрахованы от жалости. Если бы была задана психологическая задача, как сделать так, чтобы нашего времени — христиане, гуманные, просто добрые люди — совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть: надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими…

То есть, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое „государственной службой“, при которой можно обращаться с людьми, как с вещами: без человеческого, братского отношения к ним. А во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия поступков их с людьми не падала ни на кого отдельно.

Все дело в том, что люди думают, что есть положения, в которых можно обращаться с человеком без любви, как с вещью, а таких положений нет. С людьми нельзя обращаться без любви, и это не может быть иначе, потому что взаимная любовь между людьми есть основной закон жизни человеческой…

Ищите царства Божия и правды его, а остальное приложится вам. А вы ищете остального и, очевидно, не находите его“.

Я хочу, чтобы вы задумались, что есть мораль даже трусливого малодушного сословия, одержимого жаждой власти и ее удержания… Как беззаконно сегодня выносятся приговоры над людьми, как конституционные права были попраны фальсификациями на выборах в августе 2020 года и какое насилие, геноцид совершают сейчас над своим же народом.

Я была на Окрестина с 9 по 12 августа и имею полное право говорить об этом громко и вслух, так как своими глазами видела, как до смерти избивали мужчин. И меня били в том же числе.

Начальник ЦИП Окрестина Шапетько и Врублевский, сотрудник ЦИПа. Пережила газовую камеру, которую устроили сотрудники ЦИПа для женщин. Так вот, равнодушие — это страшно! Мерилом добра и зла является совесть. Так вот, совести у вас нет!

В РБ высшим юридическим законом является Конституция, а не противозаконные приказы начальства и ваш страх потерять работу».


Разные последствия могли быть после моего последнего слова. Ну, видите, отмашка сверху была такая.

- А к кому вы обращались в своем обращении в первую очередь – к судьям, гражданскому обществу, может быть, делали это для себя?

- Судьи – это машины. Я думаю, люди до которых можно было достучаться, ушли оттуда еще в августе. Так что я обращалась к обществу. Хотела рассказать, с чем люди имеют дело. Вот, сто лет назад Толстой все описал.

- С уходом Лукашенко несправедливая система распадется, завершит существование? И что будет с людьми, которые сейчас в системе?

- Будут сидеть. Нам это все далось большой кровью. В первую очередь людям, чьих детей, родственников, убили. Тем, кто остался инвалидом после этого всего.

Но вот это вот время {с августа 2020} дало нам возможность отделить зерна от плевел. Было время, когда все отсеялись. Сотрудники силовых блоков ушли, судьи не брали дела. Также со следователями, прокурорами.

У всех был выбор. Теперь ясно, кто есть кто. Рано или поздно всех найдут. Преступления против человечности не имеют срока давности.

- А вы можете объяснить мотивацию людей в системе?

- У всех по-разному, наверное. Так называемые ябатьки – это не представители какой-то партии. Это представители определенной системы мировоззрения. Это очень удобно, когда во всех проблемах можно обвинить кого-то еще.

Чтобы что-то иметь хорошее, нужно взять ответственность за себя в свои руки. А представляете как удобно, когда виноват кто-то, а не ты сам? А как ты будешь строить страну, если ты за свою жизнь ответственность не несешь? А что мы хотели: 26 лет это длилось.

- А вы не считаете, что это началось раньше: с коллективизации, с репрессий, которые не были проработаны, а палачи осуждены? И мы получили такую волну насилия сейчас.

- Здесь получается наслоение. Дети ведут себя так, как их родители. А те говорят: «Надо молчать». А потом дети вырастают во взрослых, которые такой же посыл и страх несут уже своим детям. А сегодня, в лице одного человека, мы видим апогей всего этого. Это крайняя точка.

- У беларусов, как народа и Беларуси, как страны, все пойдет теперь в лучшую сторону?

- Как люди решат. Наше поколение в основном воспитано в духе «инициатива наказуема». Хотя, как мы будем развиваться без инициативы?

Последние события, различные инициативы, показали что не все забитые. Люди хотят быть инициативными, а не сидеть сложа руки и смотреть, как безрадостно проходит их жизнь.

С уходом этого человека, мы получим окно возможностей. И тут вопрос, наберется ли критическая масса инициативных, чтобы все это поменять раз и навсегда.

- Как вам можно помочь?

- Я оформлена как ремесленник. Занимаюсь флористикой, правда, не с настоящими цветами, а с искусственными. Заказов у меня почти нет. Но если люди проявят интерес, с радостью выполню заказ.

Помочь Ольге вы можете, заказав у нее цветы. 


 


Если вы хотите, чтобы мы рассказали вашу историю, напишите нам в соцсетях:
 

Поддержать политзаключенных можно ЗДЕСЬ.
Поддержать Фонд
Как вы хотите помочь:
50 75 100 250 500
Оплата через PayPal на счет фонда