Координатор волонтерской службы правозащитного центра «Весна» Марфа Рабкова находится в заключении на протяжении почти 7 месяцев. Она была задержана еще 17 сентября. Сначала ее обвинили в обучении или иной подготовке лиц для участия в массовых беспорядках, либо финансировании такой деятельности. В феврале Марфе предъявили новые обвинения - разжигание социальной вражды к власти группой невыясненных лиц и участие в преступной организации. Теперь Марфе Рабковой грозит до 12 лет лишения свободы. Мы поговорили с ее мужем - Вадимом Жеромским.
- Расскажите, как сейчас дела у Марфы?
- Дела стабильно напряженные. Находясь в изоляторе, человек испытывает постоянный дискомфорт, как психологический, так и телесный. Давит неизвестность, сковывает пространство камеры. Длительный стресс начинает отражаться на иммунитете, поэтому довольно часто Марфа болеет.
- Как у нее настроение?
- С приходом весны настроение у нее получше. Оживление природы ощущается даже через решётки на окнах, поэтому в письмах заметно, что настроение стало более бодрым.
- Есть ли с ней постоянная связь?
- Связь есть, но с замедленным эффектом. Начали стабильнее приходить письма, особенно ко мне, получаю все её конверты. К сожалению, к родителям и сестре все ещё наблюдаются перебои и задержки вплоть до месяца. Что касается писем ей, то ситуация все ещё оставляет желать лучшего, потому что цензура очень долго оставляет письма без движения, а некоторые и вовсе не отдает. На сегодняшний день Марфе отдали порядка 500 писем, но это лишь малая доля того, что ей отправили.
- Каковы условия содержания (сейчас много пишут об усилении давления на «политических»)?
- Насколько известно, в изоляторы зачастили проверки из ДИН. Это отражается на быте заключенных - более строгие требования к исполнению нормативных предписаний, более тщательнее проверки. Были сообщения о том, что из камер стали забирать телевизоры, выбрасывать скопившиеся газеты и журналы.
В целом Марфа передает, что на данный момент времени в нынешней камере комфортнее (насколько, конечно, это слово применимо к СИЗО), чем в предыдущих. Потому как были даже камеры с дырками в полу вместо унитаза и дырявыми сквозящими окнами.
Вообще за полгода она поменяла порядка 5 или 6 камер, в которых в среднем содержалось от 6 до 8 женщин, половина из которых были «политическими». Вместе с ней в разное время в камерах находились Вика Миронцева (2,5 года лишения свободы), Саша Потрясаева (3 года домашней химии), Ольга Павлова (3 года домашней химии) и много других женщин, боровшихся за свои права.
- Что вас больше всего беспокоит сейчас?
- Меня беспокоит ровно то же самое, что и других людей, столкнувшихся с репрессиями - несправедливость происходящего. Дело Марфы исходит из предвзятого и довольно странного восприятия реальности тех лиц, кто его инициировал. В суде все это будет очевидно, хотя надеюсь, что суда не будет и все томимые в застенках завтра же выйдут на свободу.
- Как родители Марфы? Известно, что ее отец тяжело болеет...
- Ее отец сказал, что обязательно дождется дочь, и я думаю, что так оно и будет. В скором времени она навестит их дома. Иначе быть не может.
- Почему именно Марфа оказалась в тюрьме?
- Планы по атаке на правозащитников вынашивались уже давно, и в сентябре это был пробный удар. Все, что на тот момент интересовало и опробывалось спецслужбами при аресте Марфы, все точь-в-точь повторилось при уголовном деле на «Весну» полгода спустя, но в большем масштабе. Одни и те же формулировки, одни и те же вопросы.
Арест Марфы был рандомным способом прощупать почву. К тому же волонтерское движение в Беларуси набрало угрожающие масштабы для одной из сторон общественного конфликта. Удар по участнику этого движения по их мнению должен был сбить волну.
- Были ли у вас или Марфы тревожные звоночки перед задержанием (может, какое-то предчувствие)?
- От разных людей после августовских задержаний были предупреждения о том, что разработка в отношение Марфы уже находится в активной фазе. Количество таких сигналов говорило о том, что скорее всего это правда. Другое дело, что даже тогда мы не предполагали насколько странно на нашей земле в скором времени будет трактоваться право.
- Вы ожидали, что окажетесь в такой ситуации (жена - за решеткой, в стране - правовой дефолт) и с какими временами вы бы сравнили сегодняшнюю Беларусь?
- Если честно, то я даже не очень пристально следил за этой политической кампанией до определенного момента. После выборов 06, 10 и 15 годов мне было тяжело представить, что может что-то измениться.
Понимание глубины недовольства общества пришло после подсчета количества пришедших на митинг объединенного штаба на Бангалор. Счетчики показали более 60 тысяч человек, и это не оспаривали даже сотрудники в форме на созданных КПП участка. Потому нынешние потуги пропаганды о том, что еженедельные осенние марши собирали не более 40 тысяч человек, выглядят жалкими. На маршах осенью было явно в разы больше людей, чем на Бангалор в июле.
Поэтому на тот момент я не ожидал ни крупных протестов, ни уголовного дела, ни дальнейшей ситуации с правом в стране в целом. Но я бы не выделил какое-то одно событие, которое привело к той точке, в которой мы находимся сейчас. Их была череда.
- Когда и как все это кончится?
- Один всем известный гражданин часто повторяет, что независимость была дана беларусам очень просто. Может быть сейчас мы испытываем отложенный платеж за то важное приобретение, а потому стоит набраться немного терпения.
- Что вы скажете Марфе, когда она выйдет на свободу?
- Молча пойдем гулять. Слова в этот момент не главное, важнее ощущение свободы и облегчения.
- Что пожелать всем беларусам?
- Пожелаю, чтобы никто не мешал им жить.
Вы можете отправить Марфе Рабковой письмо. Адрес: СИЗО-1. 220030, Минск, Володарского, 2
Она обязательбно ответит, если пьсьмо дойдет по назначению.
Поддержать политзаключенных можно ЗДЕСЬ.
- Расскажите, как сейчас дела у Марфы?
- Дела стабильно напряженные. Находясь в изоляторе, человек испытывает постоянный дискомфорт, как психологический, так и телесный. Давит неизвестность, сковывает пространство камеры. Длительный стресс начинает отражаться на иммунитете, поэтому довольно часто Марфа болеет.
- Как у нее настроение?
- С приходом весны настроение у нее получше. Оживление природы ощущается даже через решётки на окнах, поэтому в письмах заметно, что настроение стало более бодрым.
- Есть ли с ней постоянная связь?
- Связь есть, но с замедленным эффектом. Начали стабильнее приходить письма, особенно ко мне, получаю все её конверты. К сожалению, к родителям и сестре все ещё наблюдаются перебои и задержки вплоть до месяца. Что касается писем ей, то ситуация все ещё оставляет желать лучшего, потому что цензура очень долго оставляет письма без движения, а некоторые и вовсе не отдает. На сегодняшний день Марфе отдали порядка 500 писем, но это лишь малая доля того, что ей отправили.
- Каковы условия содержания (сейчас много пишут об усилении давления на «политических»)?
- Насколько известно, в изоляторы зачастили проверки из ДИН. Это отражается на быте заключенных - более строгие требования к исполнению нормативных предписаний, более тщательнее проверки. Были сообщения о том, что из камер стали забирать телевизоры, выбрасывать скопившиеся газеты и журналы.
В целом Марфа передает, что на данный момент времени в нынешней камере комфортнее (насколько, конечно, это слово применимо к СИЗО), чем в предыдущих. Потому как были даже камеры с дырками в полу вместо унитаза и дырявыми сквозящими окнами.
Вообще за полгода она поменяла порядка 5 или 6 камер, в которых в среднем содержалось от 6 до 8 женщин, половина из которых были «политическими». Вместе с ней в разное время в камерах находились Вика Миронцева (2,5 года лишения свободы), Саша Потрясаева (3 года домашней химии), Ольга Павлова (3 года домашней химии) и много других женщин, боровшихся за свои права.
- Что вас больше всего беспокоит сейчас?
- Меня беспокоит ровно то же самое, что и других людей, столкнувшихся с репрессиями - несправедливость происходящего. Дело Марфы исходит из предвзятого и довольно странного восприятия реальности тех лиц, кто его инициировал. В суде все это будет очевидно, хотя надеюсь, что суда не будет и все томимые в застенках завтра же выйдут на свободу.
- Как родители Марфы? Известно, что ее отец тяжело болеет...
- Ее отец сказал, что обязательно дождется дочь, и я думаю, что так оно и будет. В скором времени она навестит их дома. Иначе быть не может.
- Почему именно Марфа оказалась в тюрьме?
- Планы по атаке на правозащитников вынашивались уже давно, и в сентябре это был пробный удар. Все, что на тот момент интересовало и опробывалось спецслужбами при аресте Марфы, все точь-в-точь повторилось при уголовном деле на «Весну» полгода спустя, но в большем масштабе. Одни и те же формулировки, одни и те же вопросы.
Арест Марфы был рандомным способом прощупать почву. К тому же волонтерское движение в Беларуси набрало угрожающие масштабы для одной из сторон общественного конфликта. Удар по участнику этого движения по их мнению должен был сбить волну.
- Были ли у вас или Марфы тревожные звоночки перед задержанием (может, какое-то предчувствие)?
- От разных людей после августовских задержаний были предупреждения о том, что разработка в отношение Марфы уже находится в активной фазе. Количество таких сигналов говорило о том, что скорее всего это правда. Другое дело, что даже тогда мы не предполагали насколько странно на нашей земле в скором времени будет трактоваться право.
- Вы ожидали, что окажетесь в такой ситуации (жена - за решеткой, в стране - правовой дефолт) и с какими временами вы бы сравнили сегодняшнюю Беларусь?
- Если честно, то я даже не очень пристально следил за этой политической кампанией до определенного момента. После выборов 06, 10 и 15 годов мне было тяжело представить, что может что-то измениться.
Понимание глубины недовольства общества пришло после подсчета количества пришедших на митинг объединенного штаба на Бангалор. Счетчики показали более 60 тысяч человек, и это не оспаривали даже сотрудники в форме на созданных КПП участка. Потому нынешние потуги пропаганды о том, что еженедельные осенние марши собирали не более 40 тысяч человек, выглядят жалкими. На маршах осенью было явно в разы больше людей, чем на Бангалор в июле.
Поэтому на тот момент я не ожидал ни крупных протестов, ни уголовного дела, ни дальнейшей ситуации с правом в стране в целом. Но я бы не выделил какое-то одно событие, которое привело к той точке, в которой мы находимся сейчас. Их была череда.
- Когда и как все это кончится?
- Один всем известный гражданин часто повторяет, что независимость была дана беларусам очень просто. Может быть сейчас мы испытываем отложенный платеж за то важное приобретение, а потому стоит набраться немного терпения.
- Что вы скажете Марфе, когда она выйдет на свободу?
- Молча пойдем гулять. Слова в этот момент не главное, важнее ощущение свободы и облегчения.
- Что пожелать всем беларусам?
- Пожелаю, чтобы никто не мешал им жить.
Вы можете отправить Марфе Рабковой письмо. Адрес: СИЗО-1. 220030, Минск, Володарского, 2
Она обязательбно ответит, если пьсьмо дойдет по назначению.
Поддержать политзаключенных можно ЗДЕСЬ.
Продолжить
