О пытках светом — как светодиодные лампы разрушают глаза и портят зрение, а заключенные не могут понять, где день, а где ночь. О катастрофическом ухудшении состояния зубов — у многих они болят, крошатся и выпадают из-за алюминиевой посуды, недостатка солнца и плохого питания. А также о том, как один из политзаключенных разорвал себе десну, чтобы другие могли спокойно спать.
Бывшие политзаключенные рассказали о проблемах со здоровьем, с которыми они столкнулись во время заключения и после освобождения.
Ухудшение зрения — одна из главных проблем, с которой сталкиваются заключенные в пенитенциарных учреждениях Беларуси.
«Раньше у меня было минус 2, теперь минус 4, вот мои последние очки», — говорит бывшая политзаключенная Ольга (имя изменено по ее просьбе). Ольга провела несколько месяцев в изоляторах на Окрестина и Володарского.
СИЗО на Володарского
«Я смотрю, что зрение ухудшается. Там же (в изоляторе на Окрестина) полумрак. Мало того, что одна лампочка, так она еще и мерцает. Проблема не в том, что мы читаем, а в том, что свет не выключают. На Окрестина свет вообще не выключали, то есть мы находились при свете постоянно.
На Володарке тоже дежурное мерцающее освещение, и это просто ужасно. Позже меня перевели в другую камеру, где была кнопка для выключения света. Но когда свет выключали, начиналось мерцание в глазах, как будто мультики.
Через «решку» (окно закрытое решеткой) свет пробивается в камеру, но ее не освещает. Горит дневной свет, и ты все время находишься при свете энергосберегающих лампочек, которые постоянно мерцают. Это очень портит зрение».
«В СИЗО зрение сильно ухудшилось. Я начал это чувствовать через пару месяцев и просил передать мне очки», — добавляет бывший политзаключенный Владимир (имя изменено), который прошел через СИЗО в Бресте, Барановичах и Гродно, а также исправительную колонию «Витьба».
«Меня посадили, очками я не пользовался. Теперь без них, как без рук. Далеко вижу, как и раньше, но вот читать без очков уже не могу. На телефоне приходится увеличивать шрифт.
В СИЗО постоянно было странное освещение. Светодиодные лампы просто разъедали глаза. Кроме того, не было возможности побыть в темноте, чтобы глаза отдохнули, свет горит постоянно. Читать тоже неудобно: лампочка в центре камеры. Под самой лампой сидеть невозможно, книга оказывается в тени. Из-за резкого света тень становится сильной.
Камеры на Володарского (скриншот изображения politzek.me)
Ночью включают ночное освещение, но это то же самое, просто другая лампочка. Днем на потолке, а ночью в стене, но все равно яркая, темноты нет. Человек долго привыкает к такому свету и засыпает только когда измотан. В барановичском и гродненском СИЗО мы не понимали, где день, а где ночь. Эти «реснички» (металлические жалюзи на окнах) настолько плотные».
Ухудшение состояния зубов, часто катастрофическое, — еще одна крайне распространенная проблема. У многих заключенных обостряются стоматологические проблемы. Бывший политзаключенный Александр Бобко, который провел в заключении более 8 месяцев, начал испытывать сильную зубную боль после этапирования в жодинскую тюрьму.
«Я просил врача, но он не приходил, и у меня начала опухать щека. Боль была такой, что отдавала в уши и мозг. «Долбило» очень сильно, я и спать не мог. Пришлось, чтобы ребята не видели и спокойно спали, самому разорвать десну и руками вырывать зуб».
В жодинской тюрьме под самый Новый год у Александра снова опухла щека. Врач опять игнорировал просьбы заключенного.
«Я не мог спать и стоял как пьяный, ребята поддерживали меня на проверках», — вспоминает Александр Бабко. В конце концов его все-таки направили к врачу. Однако сразу после чистки каналов его выписали из стационара с рекомендацией полоскать рот перекисью водорода.
Бывшие заключенные обращают внимание на отсутствие надлежащей помощи со стороны тюремных медиков. В худших случаях они попросту издеваются над заключенными.
«Стоматолог в «Витьбе», как будто не медицинский университет окончила, а какую-то школу гестапо», — рассказывает Владимир. — «Она просто издевалась над людьми, не лечила, а калечила зубы. Приходишь к ней, говоришь, что зуб болит, а она: ага, сегодня понедельник, приходи в четверг после обеда. До четверга как хочешь, так и терпи. В четверг приходишь, а она: сегодня утром принимала, чего ты пришел, приходи в понедельник. Вот такой у нее принцип работы. Если она что-то делала, ставила пломбы, их хватало только, чтобы дойти от кабинета до барака, в лучшем случае — до первого приема пищи.
ИК "Витьба" (фото "Белсат")
Осенью 2023 года, когда в колонии проводили общий осмотр, выяснилось, что около десяти человек заболели гепатитом. Предыдущие анализы были в норме, начали проверять. Выяснилось, что все — от стоматолога. И ничего. Она дальше работает, издевается над людьми, ломает им зубы.
Медицина там — такие же тюремщики, как и все остальные. Я не знаю, по какому принципу их туда отбирают. Это карательная система. Их задача — сломать людей, чтобы они были искалечены и морально, и физически. Они поддерживают здоровье на таком уровне, чтобы ты хоть как-то мог работать — и всё», — говорит Владимир.
Он добавляет, что во время его нахождения в «Витьбе» несколько заключённых умерли просто из-за отсутствия должного медицинского наблюдения. Руководство исправительного учреждения всячески скрывало это.
Александр объясняет ухудшение состояния зубов условиями содержания: «У всех в тюрьме начинали болеть зубы, выпадали, крошились. Думаю, это от алюминиевой посуды и от нехватки солнца».
Владимир утверждает, что причины проблем с зубами в заключении — в режиме питания. «Сильный дисбаланс углеводов и минералов. Витаминов там катастрофически не хватает».
Он добавляет, что по закону существует определённый пакет продуктов, которые можно передавать заключённому. В него входят и витамины, но их чрезвычайно сложно получить. Нужно написать заявление в медчасть, его должен подписать начальник медчасти. Родные могут привезти только разрешённые витамины.
Ольга также рассказывает о питании в заключении.
«На Окрестина передачи были запрещены, а еда там специфическая. Жизнь меня к такому не подготовила. Я не могла есть ту еду. Хлеб ужасный. Я его сушила, ела эти сухари и пила воду из-под крана в течение 10 дней. Когда меня перевели в тюрьму, там передачи уже были разрешены. Но я не чувствовала голода. Я начала сама контролировать, что мне нужно, чтобы есть, и девушки в камере тоже делали замечания, что мне нужно завтракать. Я ела только утром и ещё раз в течение дня заставляла себя поесть.
ИВС на Окрестина (фото Zerkalo)
Я очень сильно похудела, сбросила 12 килограммов при том, что я довольно высокая и всегда была худой. Когда я сбежала из страны, при росте 1,76 метра я весила 51 килограмм. Я понимала, что со мной происходит, и много работала над этим. Но это было очень сложно, потому что мне ничего не хотелось, я заставляла себя есть. Сейчас я ем, но при любом стрессе снова попадаю в эту ситуацию, у меня пропадает потребность в еде».
В Польше, где политзаключённая сейчас проживает, врачи выявили у неё низкий уровень тромбоцитов. Ольга до сих пор борется с расстройством пищевого поведения.
Бывшие политзаключенные рассказали о проблемах со здоровьем, с которыми они столкнулись во время заключения и после освобождения.
«Было минус 2, стало минус 4» от полумрака и мерцания
Ухудшение зрения — одна из главных проблем, с которой сталкиваются заключенные в пенитенциарных учреждениях Беларуси.
«Раньше у меня было минус 2, теперь минус 4, вот мои последние очки», — говорит бывшая политзаключенная Ольга (имя изменено по ее просьбе). Ольга провела несколько месяцев в изоляторах на Окрестина и Володарского.
СИЗО на Володарского
«Я смотрю, что зрение ухудшается. Там же (в изоляторе на Окрестина) полумрак. Мало того, что одна лампочка, так она еще и мерцает. Проблема не в том, что мы читаем, а в том, что свет не выключают. На Окрестина свет вообще не выключали, то есть мы находились при свете постоянно.
На Володарке тоже дежурное мерцающее освещение, и это просто ужасно. Позже меня перевели в другую камеру, где была кнопка для выключения света. Но когда свет выключали, начиналось мерцание в глазах, как будто мультики.
Через «решку» (окно закрытое решеткой) свет пробивается в камеру, но ее не освещает. Горит дневной свет, и ты все время находишься при свете энергосберегающих лампочек, которые постоянно мерцают. Это очень портит зрение».
«В СИЗО зрение сильно ухудшилось. Я начал это чувствовать через пару месяцев и просил передать мне очки», — добавляет бывший политзаключенный Владимир (имя изменено), который прошел через СИЗО в Бресте, Барановичах и Гродно, а также исправительную колонию «Витьба».
«Меня посадили, очками я не пользовался. Теперь без них, как без рук. Далеко вижу, как и раньше, но вот читать без очков уже не могу. На телефоне приходится увеличивать шрифт.
В СИЗО постоянно было странное освещение. Светодиодные лампы просто разъедали глаза. Кроме того, не было возможности побыть в темноте, чтобы глаза отдохнули, свет горит постоянно. Читать тоже неудобно: лампочка в центре камеры. Под самой лампой сидеть невозможно, книга оказывается в тени. Из-за резкого света тень становится сильной.
Камеры на Володарского (скриншот изображения politzek.me)
Ночью включают ночное освещение, но это то же самое, просто другая лампочка. Днем на потолке, а ночью в стене, но все равно яркая, темноты нет. Человек долго привыкает к такому свету и засыпает только когда измотан. В барановичском и гродненском СИЗО мы не понимали, где день, а где ночь. Эти «реснички» (металлические жалюзи на окнах) настолько плотные».
«Пришлось самому разорвать десну и руками вырывать зуб»
Ухудшение состояния зубов, часто катастрофическое, — еще одна крайне распространенная проблема. У многих заключенных обостряются стоматологические проблемы. Бывший политзаключенный Александр Бобко, который провел в заключении более 8 месяцев, начал испытывать сильную зубную боль после этапирования в жодинскую тюрьму.
«Я просил врача, но он не приходил, и у меня начала опухать щека. Боль была такой, что отдавала в уши и мозг. «Долбило» очень сильно, я и спать не мог. Пришлось, чтобы ребята не видели и спокойно спали, самому разорвать десну и руками вырывать зуб».
В жодинской тюрьме под самый Новый год у Александра снова опухла щека. Врач опять игнорировал просьбы заключенного.
«Я не мог спать и стоял как пьяный, ребята поддерживали меня на проверках», — вспоминает Александр Бабко. В конце концов его все-таки направили к врачу. Однако сразу после чистки каналов его выписали из стационара с рекомендацией полоскать рот перекисью водорода.
Стоматолог как после школы гестапо. После визитов к ней некоторые заключенные заболели гепатитом
Бывшие заключенные обращают внимание на отсутствие надлежащей помощи со стороны тюремных медиков. В худших случаях они попросту издеваются над заключенными.
«Стоматолог в «Витьбе», как будто не медицинский университет окончила, а какую-то школу гестапо», — рассказывает Владимир. — «Она просто издевалась над людьми, не лечила, а калечила зубы. Приходишь к ней, говоришь, что зуб болит, а она: ага, сегодня понедельник, приходи в четверг после обеда. До четверга как хочешь, так и терпи. В четверг приходишь, а она: сегодня утром принимала, чего ты пришел, приходи в понедельник. Вот такой у нее принцип работы. Если она что-то делала, ставила пломбы, их хватало только, чтобы дойти от кабинета до барака, в лучшем случае — до первого приема пищи.
ИК "Витьба" (фото "Белсат")
Осенью 2023 года, когда в колонии проводили общий осмотр, выяснилось, что около десяти человек заболели гепатитом. Предыдущие анализы были в норме, начали проверять. Выяснилось, что все — от стоматолога. И ничего. Она дальше работает, издевается над людьми, ломает им зубы.
Медицина там — такие же тюремщики, как и все остальные. Я не знаю, по какому принципу их туда отбирают. Это карательная система. Их задача — сломать людей, чтобы они были искалечены и морально, и физически. Они поддерживают здоровье на таком уровне, чтобы ты хоть как-то мог работать — и всё», — говорит Владимир.
Он добавляет, что во время его нахождения в «Витьбе» несколько заключённых умерли просто из-за отсутствия должного медицинского наблюдения. Руководство исправительного учреждения всячески скрывало это.
«Я и так была худой, а с тюремной едой похудела на 12 килограммов»
Александр объясняет ухудшение состояния зубов условиями содержания: «У всех в тюрьме начинали болеть зубы, выпадали, крошились. Думаю, это от алюминиевой посуды и от нехватки солнца».
Владимир утверждает, что причины проблем с зубами в заключении — в режиме питания. «Сильный дисбаланс углеводов и минералов. Витаминов там катастрофически не хватает».
Он добавляет, что по закону существует определённый пакет продуктов, которые можно передавать заключённому. В него входят и витамины, но их чрезвычайно сложно получить. Нужно написать заявление в медчасть, его должен подписать начальник медчасти. Родные могут привезти только разрешённые витамины.
Ольга также рассказывает о питании в заключении.
«На Окрестина передачи были запрещены, а еда там специфическая. Жизнь меня к такому не подготовила. Я не могла есть ту еду. Хлеб ужасный. Я его сушила, ела эти сухари и пила воду из-под крана в течение 10 дней. Когда меня перевели в тюрьму, там передачи уже были разрешены. Но я не чувствовала голода. Я начала сама контролировать, что мне нужно, чтобы есть, и девушки в камере тоже делали замечания, что мне нужно завтракать. Я ела только утром и ещё раз в течение дня заставляла себя поесть.
ИВС на Окрестина (фото Zerkalo)
Я очень сильно похудела, сбросила 12 килограммов при том, что я довольно высокая и всегда была худой. Когда я сбежала из страны, при росте 1,76 метра я весила 51 килограмм. Я понимала, что со мной происходит, и много работала над этим. Но это было очень сложно, потому что мне ничего не хотелось, я заставляла себя есть. Сейчас я ем, но при любом стрессе снова попадаю в эту ситуацию, у меня пропадает потребность в еде».
В Польше, где политзаключённая сейчас проживает, врачи выявили у неё низкий уровень тромбоцитов. Ольга до сих пор борется с расстройством пищевого поведения.
Продолжить
